Луман о чтении и картотеке

Отрывок интервью с Вольфгангом Хагеном

Предлагаю еще один «кирпичик» для выстраивания моста между русскоязычным читателем и Zettelkästen Никласа Лумана. В данном случае это отрывок из большого интервью, которое Луман дал Вольфгангу Хагену¹.

Текст этот даже на английский не переведен, поэтому и в англоязычной блогосфере не особенно мелькал. Тем не менее интервью с Хагеном важно для понимания нюансов Лумановской системы заметокоделия.

Перевод любительский, и его существование оправдано только тем, что филологи-германисты пока за тему zettelkästen не взялись. Тут уж, как говорят немцы: In der Not frisst der Teufel Fliegen (в трудные времена дьявол ест мух).

Перевод осуществлен по изданию:

Baecker D., Hagen W., Luhmann N. Warum haben Sie keinen Fernseher, Herr Luhmann? letzte Gespräche mit Niklas Luhmann. – 2. Aufl. – Berlin : Kadmos, 2005. – S. 103-107

Примечания к тексту мои.

---

— Теперь вам нужно рассказать нам немного о вашей легендарной картотеке (Zettelkasten), поскольку вся эта работа не была бы написана, все эти множество книг и статей, если бы у вас не была такая очевидно совершенная — говорят, что у Гегеля было нечто подобное, но я не знаю, как это конкретно выглядело — система картотечных заметок (Verzettelung) для прочитанного или мыслей. У вас уже была эта картотека с начала учебы, как вы, кажется, однажды сказали.

— Нет, после окончания учебы. Сначала я работал с папками и листками бумаги, которые потом разлетаются, и тогда приходится… И тогда я сделал это так… Думаю, в 1951 или что-то вроде того, я переорганизовал всё это в ящик, где каждой карточке присвоен фиксированный номер.

— Просто пронумерованные с 0 до…

— Да, тогда уже происходит формирование кластеров и что-то подобное, но в принципе это бесконечность, которая направлена внутрь, так что если у вас, допустим, есть карточка 21/3a17, то вы можете сделать 18 или вы можете сделать 17а, и…

— У них есть своя сигла².

— Да. У каждой карточки есть свой постоянный номер, который никогда не изменяется.

— Но это сигла, не так ли? Имеет ли номер какое-либо значение?

— Нет. Естественно, если у вас есть привычка, вы знаете, что если вы ищете что-то про «парадокс», то это должно быть под таким-то и таким-то номером. Но у меня, конечно, есть реестр ключевых слов, где я могу посмотреть.

— Ага. И под ключевым словом в реестре снова записываются эти номера.

— Да.

— А какие еще реестры для этих карточек у вас есть, помимо реестра ключевых слов?

— В самом Zettelkasten есть карточка со ссылками, где говорится, вот здесь о парадоксах, школе парадоксов и так далее. Преимущество такой фиксированной нумерации, которая никогда не меняется, в том, что можно ссылаться из любого пункта на любой другой.

— Однако вы всегда должны дополнять эти ссылки.

— Да.

— И при создании новых записей посмотреть, сколько старых карточек, на которые необходимо сейчас сослаться.

— Да.

— Это значит, вы работаете, так сказать, самореферентно, постоянно просматривая картотеку…

— Да.

— …перечитывая также старые записки время от времени…

— Да.

— …и также выбрасывая их?

— Нет

— Никогда?

— Никогда.

— Также и карточки, на которые просто нельзя сослаться…

— Нет, они остаются как есть. У них есть свой номер, и они остаются.

— Это, так сказать, «трупы».

— Да, да.

— А когда Вы читаете, Вы сразу же начинаете вносить записи в картотеку?

— Да.

— Разбираете на карточки, так сказать…

— Да, я читаю книгу, делаю заметки, а затем…

— …подчеркивать также правильно, с карандашом?

— Нет, не в книге. Нет, нет.

— …делать пометки на полях?

— Нет, тоже нет. Я делаю карточку с библиографическими данными. На обороте я пишу: «Страница такая-то про это и то», а после карточка отправляется в библиографический ящик, где я библиографически регистрирую все прочитанные материалы.

— Вы составляете библиографические данные для каждой книги, которую читаете?

— Да, да.

— Каждой?

— Да.

— То есть нет ни одной книги… разве что неважной…

— Да, да. Тогда, конечно.

— Тогда она отбрасывается.

— Да, да.

— Но любая книга, которая в какой-то мере наводит на размышления, сразу регистрируется. Это значит, что чтение занимает у вас относительно много времени, не так ли?

— Да, потому что я также, когда читаю… У меня есть карточка, на которой я всегда записываю: страница 13, это и то; страница 25, это и то. На обратной стороне указаны библиографические данные, и позже я могу посмотреть, что мне в тогда во время чтения бросилось в глаза.

— Что, если вы перечитываете книгу второй или третий раз? Вы берете старую карточку и дополняете её?

— Иногда я делаю совершенно новую карточку, но это происходит довольно редко. Я имею в виду, вообще повторное чтение случается не так часто.

— Даже великие классические произведения, скажем, «Кризис европейских наук», Гуссерля³.

— Да, так уж выходит… я не перечитываю их снова, то есть, я мог бы, но у меня совершенно нет времени, мне нужно… Я всегда читаю с очень сильной ориентацией на конкретные проблемы и…

— Да, это означает, что то, что однажды было внесено в картотеку как прочитанное и понятное, даже если это была величайшая ошибка, остается.

— Да, да.

— Пока кто-то, так сказать, не откроет вам глаза и не скажет: «Друг мой, этого там вообще нет. Ты просто туда это вчитал».

— Да, да. Потом я смогу это пометить на карточке.

— И эти карточки… чтобы это тоже прояснить, эта картотечная архитектура или ящичное измерение теперь огромно, на так ли?

— Да, она довольно обширна.

— Несколько метров.

— Да, да.

— …и является, так сказать, основой вашей работы. Если бы у вас ее забрали, пришлось бы туго.

— Да, тогда было бы сложно. У меня теперь есть альтернатива. Это, так сказать, полуготовые рукописи книг, которые лежат в коробках под столом, и тогда я, конечно же… Если я сейчас обнаружу что-либо интересное о суверенитете, то могу сразу вставить это в рукопись, где рассматривается государство и суверенитет.

— Вы пишете от руки, на печатной машинке или на компьютере?

— На печатной машинке.

— Всегда сразу на печатной машинке?

— Да, да. Не карточки, это слишком сложно. Эти небольшие заметки я делаю от руки.

1. Напомню, что в моем журнале есть переводы статей Лумана «Коммуникация с картотекой» и «Учиться читать».

2. Хаген использует термин из библиотечного дела. Сиглой хранения называют буквенно-цифровой шифр документа.

3. В интервью Детлефу Хорстеру Луман отмечал, что книги Гуссерля оказали на него большое влияние.