Ненавязчивость чтения

В его кабинете всегда лежала какая-то книжка, заложенная закладкою на четырнадцатой странице, которую он постоянно читал уже два года.

Н.В. Гоголь. Мертвые души

Среди замечательных идей из серии «душа обязана трудиться» особое место занимает идея чтения. «Нужно читать», – твердим мы себе. Стыдно закончить жизнь, так и не закончив условный «Моби Дик».

Пьер Байяр совершенно справедливо указал на невротические корни этого долженствования.

Чувство стыда, более или менее осознанное, определяет наше отношение к книгам, и беседы, которые мы о них ведем, – в той же мере, в какой культура и то впечатление, которое мы хотим о себе создать, являются прикрытием, прячущим нас от других и от нас самих¹.

В моем мозгу (не знаю как у вас) сосуществуют два желания. Желание читать и желание быть начитанным. Между ними слабо заметная, но принципиальная разница.

Желание читать книги проходит через мою жизнь пунктиром. Траектория есть, но постоянства нет. Иногда я читаю много, иногда не читаю вовсе².

С чем это связано? Наверное, мой жизненный контекст не всегда совпадает с запланированным к прочтению произведением. Опытные читатели лучше знают себя и литературную специфику, так что они могут предугадать и предусмотреть совпадение. Такие как я полагаются на удачу. Если повезло, желание читать возрастает.

Желание быть начитанным иное. Оно рождается из культурных установок и идеалов. Здесь важно совпадение с группой. То есть это социальный конструкт.

Желание читать – друг уединения. Желание быть начитанным – публичности.

Можно зайти с другой стороны и сказать, что желание к чтению происходит из подсознания (кто объяснит, почему какая-то книга берет за живое?), а желание быть начитанным – это продукт Сверх-я.

Между этими желаниями диалектическая напряженность. Прежде всего потому, что иногда читать не хочется, а желание быть начитанным остается. Это создает ощущение неловкости…

Заставить себя читать? Ведь культура – это вспахивание ментальной целины, определенный род насилия, преодоления естества.

Но именно так желание быть начитанным и блокирует удовольствие от чтения, превращая последнее в долг³.

Хуже того, это долг перед авторами, к которым у нас может не быть никакой симпатии. Ведь начитанность ассоциируется только с определенным списком книг.

Увы, как некогда подметил Калеб Винчестер, «Классика – это то, что все хотят прочесть, но никто не хочет читать»⁴.

Наверное, здесь много от школьных комплексов, отравляющих наш читательский опыт.

Так или иначе, желание быть начитанными парадоксальным образом мешает нам читать. Хуже того, оно заслоняет от нас простую истину – в чтении, как и в игре, значим не результат, а процесс.

Если начитанность – это цель, то само по себе чтение обесценивается, превращается в инструмент. Важна не читаемая, а прочитанная книга.

Очевидно отсюда берут начало разные нелепые цели, наподобие «100 книг за год». Потом обложки этих книг демонстрируются как шкуры убиенных на сафари животных.

Напротив, для любителя чтения куда важнее список незнакомых книг, антибиблиотека⁵. А самым ценным является текст, тепло и пульс которого чувствуешь в настоящий момент.

1. Байяр П. Искусство рассуждать о книгах, которые вы не читали. – М. : Текст, 2012. – С. 126

На эту работу стоит обратить внимание. Потрясающая смесь иронии, постмодернистской игры и очень глубокого анализа культурных практик, связанных с чтением. Байяр затрагивает самые актуальные проблемы современного литературоведения.

2. Конечно, в информационной цивилизации мы все время поглощаем какие-то тексты. Но я оставляю за скобками чтение дискретных сообщений на форумах и в социальных сетях.

3. Ролан Барт справедливо отмечает: «Удовольствие от текста — это не обязательно нечто победоносное, героическое, мускулистое. Не стоит пыжиться».

Барт Р. Избранные работы: Семиотика. Поэтика. – М. : Прогресс, 1985 – С. 475

4. Это высказывание часто приписывают Марку Твену. Подробный обзор атрибуции ☞ здесь

5. Этот звучный термин предложил Насим Талеб в работе «Черный лебедь», причем связал его с фигурой Умберто Эко (который, конечно, лучше всего подходит для такой роли).

«Писатель Умберто Эко принадлежит к тому немногочисленному классу широко образованных, проницательных, начитанных и при этом нескучных учёных с энциклопедическими знаниями. Будучи владельцем огромной личной библиотеки (содержащей тридцать тысяч книг), он разделяет посетителей на две категории: на тех, кто реагирует в стиле "Ничего себе! Синьор профессор, дотторе Эко, ну и книг у вас! И сколько же из них вы прочитали?", и на других — тех исключительно редких посетителей, которые понимают, что крупная частная библиотека — не способ возвышения эго, а инструмент исследования. Прочитанные книги куда менее важны, чем непрочитанные <…> Назовем эту коллекцию непрочитанных книг антибиблиотекой».