В постмодернистской философии метафора текста как ризомы существует уже достаточно давно.
Жиль Делёз и Феликс Гватари ввели это понятие в 1976 году в работе «Rhizome». В последствии она была включена в их произведение «Тысяча плато: Капитализм и шизофрения».
Для Делёза и Гватари ризома – это метафора особого типа нелинейного мышления и письма.
Картотека как нельзя лучше подходит под это описание. Я приведу несколько выдержек из этой работы, чтобы вы могли сами достроить ассоциацию:
Подытожим принципиальные характеристики ризомы — в отличие от деревьев и их корней, ризома соединяет какую-либо одну точку с любой другой точкой, и каждая из ее черт не отсылает с необходимостью к чертам той же природы, она вводит в игру крайне разные режимы знаков и даже состояния не-знаков. Ризома не позволяет себе вернуться ни к Одному, ни к многому…
Она сделана не из единиц, а из измерений, или, скорее, из подвижных направлений. У нее нет ни начала, ни конца, но всегда — середина, из которой она растет и переливается через край. Она конституирует линейные множества с измерениями, без субъекта и объекта…
Такое множество меняет свои измерения, только меняя собственную природу и подвергая себя метаморфозам. В противоположность структуре, определяемой совокупностью точек и позиций, бинарными отношениями между этими точками и дву-однозначными отношениями между позициями, ризома сделана только из линий — из линий сегментарности, стратификации как измерений, а также линий ускользания или детерриторизации как ее максимального измерения, согласно которому и следуя ему, множественность подвергается метаморфозам, меняя природу…
Ризома — это антигенеалогия. Это кратковременная память или анти-память. Ризома действует благодаря вариации, экспансии, завоеванию, захвату, уколу. В противоположность графическому изображению, рисунку или фотографии, в противоположность калькам, ризома имеет дело с картой, которая должна быть произведена, сконструирована, всегда демонтируема, связуема, пересматриваема, модифицируема — в множественных входах и выходах со своими линиями ускользания. Именно кальки нужно переносить на карты, а не наоборот. В противоположность центрированным (даже полицентрированным) системам с иерархической коммуникацией и предустановленными связями, ризома является а-центрированной, неиерархической и неозначающей системой — без Генерала, без организаторской памяти или центрального автомата, уникально определяемых лишь циркуляцией состояний1.
Метафора ризомы в приложении к картотеке (по крайней мере, к Zettelkasten Лумана) кажется чрезвычайно удачной.
Дело не только в гипертекстуальности, нелинейности картотеки2. Метафора идет дальше, указывая на странные отношения между сведениями поступающими в картотеку из книг, разговоров, снов, догадок и т.п., странными превращениями происходящими в ее недрах, и текстами, которые оказываются на поверхности.
Записям на карточках в большинстве случаев не суждено стать фрагментами длинных текстов. Представление о том, что картотека – это разобранный на части черновик, который в определенный момент обретет целостность и завершенность в публикации, – относится к технике Роберта Грина, но не Лумана.
Последний отмечал:
По сравнению с этой структурой, обеспечивающей обновляемые возможности связей, значимость конкретных заметок отходит на второй план. Большая часть из них быстро становится непригодными или остается неприменимыми для конкретного случая. Это относится как к эксцерптам, которые в любом случае оправданы только при особенно метких формулировках, так и к собственным размышлениям. Научные публикации не возникают, во всяком случае, по моему опыту, путем переписывания того, что уже было внесено для этой цели в картотеку3.
Зачем же тогда нужны картотечные записи!? – может воскликнуть кто-то.
Без них, разумеется, не обойтись, но они выполняют такую же роль как густая лесная подстилка с перепревшими листьями и остатками деревьев. В них и через них развивается мицелий.
В Лумановской системе отношение между опубликованными статьями и карточками примерно такое же как между грибами и гумусом. Карточки — это питательная среда, в которой прорастает грибница ссылок. Ради этих ссылок, неожиданный связей, переплетения смыслов и затевается возня с карточками.
Делез, Ж., Гватари Ф. Тысяча плато: Капитализм и шизофрения. – Екатеринбург : У-Фактория; М. : Астрель, 2010. – С. 37-38
В этой части идея картотеки близка к «Цифровому саду».
Luhmann N. Kommunikation mit Zettelkästen. Ein Erfahrungsbericht // Öffentliche Meinung und sozialer Wandel. Für Elisabeth Noelle-Neumann. – Opladen : Westdeutscher Verlag, 1981. – S. 227
Читал нечто подобное про децентрализованную систему но вот утверждение что картотека помогаете именно как среда размышлений нежели куски текстов которые надо собрать, давольно нова. Статьи туториалы про зеттелькастен внушают мысль, что достаточно собрать записи в картотеку и книга уже наполовину готова.
Спасибо! Что то похожее подозревал, но никак не мог сформулироавать. А может векторность еще образнее?